стихи

Любовь, любовь – гласит преданье –
Союз души с душой родной –
Их съединенье, сочетанье…

Федор Тютчев

Я сижу у окна,
Свет горит в полутьме.
На дворе уж зима,
Грустно вроде бы мне.

Снегом все замело
И укрыто все льдом.
На душе все ж тепло,
Мы с надеждой живем.

Вот кольнула слегка

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется,-
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать...

Федор Тютчев

В этом году моего на земле немного:
Паркер, блокнот, очки, плюшевая овца,
Бутылка «Ани», портсигар да свобода бога,
Заключенная в полутора граммах свинца.

В этом году безжалостно сохнут губы,

Как рыцарь юности моей
Весной прорезали вы путь,
Суровой нежностью речей
Не раз заставили вздохнуть.

Я помню жаркий, пылкий спор
И наши детские мечты,
Весь этот странный, милый вздор,

Позволь мне сознавать, что мы с тобой вдвоем
Любовью связаны и чувствами едины;
Но пусть пятно стыда лежит на мне одном,
А ты храни себя от горя и кручины.

Хотя враждебный нам неумолимый рок

Я губляў час у пошуках ладу,
Я канаў, абуджаўся ў журбе,
Для сябе біраў я пасады,
Я занадта ня ведаў цябе.

Хто сышоў назаўсёды у блуды,
Хто з кампутарам бавіць свой час,

Как ни гнетет рука судьбины,
Как ни томит людей обман,
Как ни браздят чело морщины
И сердце как ни полно ран,
Каким бы строгим испытаньям
Вы ни были подчинены, –
Что устоит перед дыханьем

Да будут ясны дни твои,
Как милый взгляд твой ныне ясен.
Средь лучших жребиев земли –
Да будет жребий твой прекрасен.

Бесконечность не предел.
Осень может длиться вечно.
Я, отринув бездну дел,
Примеряю пояс Млечный.

Я люблю тебя до звезд,
До луны, сто раз обратно.
Что серьезно – невсерьез.

Так страстно ожидала встречи,
Поймать один хотя-бы взгляд,
Услышать голос, его речи -
Пленителен и сладок яд…
О, счастье, близится мгновенье…
Шаги, слова, - да, это он!

О, не тревожь меня напрасными мольбами!
Прошедших слез моих тебе не искупить
Доканчивай скорей, не взглядами - словами
И силою сражай: к чему тебе хитрить.

Не мучай волосы свои.
Дай им вести себя как хочется!
На грудь и плечи их свали –
пусть им смеется и хохочется.

Пусть, вырвавшись из шпилек, гребней,
как черный водопад, летят

Шумела полночная вьюга
В лесной и глухой стороне;
Мы сели с ней друг подле друга –
Валежник свистал на огне.

И наших двух теней громады
Лежали на красном полу,
А в сердце ни искры отрады,

Я не могу не думать о тебе:
Ты в каждой капле моего восторга.
И, видимо, так хочется судьбе,
Чтобы влюбилась лань в степного волка.

Я знаю, будет роковым прыжок.

Я умчаться хочу в край далекий
И в толпе затеряться людской,
На простор я стремлюся широкий
С непонятною, жгучей тоской.

Видеть красок хочу переливы,
Средь развалин безмолвных бродить,

Між намі рэчаіснасьці сьцяна,
За намі – год знаёмства й цішыня.
Над намі – столь і дахі неба,
Пад намі – шлях, што грэе глебу.

З табою сьпіць спакойная зямля,
Са мною – толькі грукат каваля.

Нет, не могу я петь. Мой дух изнемогает!
Сильнейшего твоя пленяет красота.
Иной в хвалу тебе стихи теперь слагает,
Пред силою его - немы мои уста.

Но чары все твои, как океан, безбрежны.

Когда взошло твое лицо
над жизнью скомканной моею,
вначале понял я лишь то,
как скудно всё, что я имею.

Но рощи, реки и моря
оно особо осветило
и в краски мира посвятило

…Сегодня на пустой поляне,
Среди широкого двора,
Воздушной паутины ткани
Блестят, как сеть из серебра.
Сегодня целый день играет
В дворе последний мотылек
И, точно белый лепесток,

Есть глаза равнодушные, злые, жадные есть.
Но ведь есть настоящие – в них не кроется лесть.
Их не прячут при случае, если правду сказать,
взгляд лучистый, прямой их не может солгать.

За чаем бабьи разговоры
Лишь об одном на все века:
Как тяжело без мужика!
Печальный вздох, смолкают споры.

Собака жалобно скулит,
Внедряясь мордой в бабью тему:

Ты далеко... Тоска сжимает
Своей безжалостной рукой
Осколки сердца... Боль пронзает,
И давит грусть... Ты далеко...

faded shadow

О, если я умру, не дольше слезы лей,
Чем длиться будет звон суровый погребальный,
Когда он возвестит, что злобный мир печальный
Покинул я, уйдя в обитель злых червей.

Охраняю очаг в пещере
И готовлю горячий ужин.
Я давно не скулю про терем.
Я – зверек – полезен и нужен.

На своем зверином наречье
Помолюсь о твоих успехах.
Наварю варенье и лечо,

Весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.
Пусть я не там, с тобой, а где-то вне,
такой далекий, как в другой стране, —

Под ракитой, обвитой плющом,
От ненастья мы ищем защиты.
Наши плечи покрыты плащом.
Вкруг тебя мои руки обвиты.
Я ошибся.. Кусты этих чащ
Не плющом перевиты, а хмелем.

Добра, красива, хороша,
Наивна ты, как маленькие дети.
Я верю, что с тобой моя душа
Жить будет долго в этом бесприютном свете.

Пусть звезды падают с небес
На белый бархат из снежинок.
Во мраке гладью вышит лес
Седым узором паутинок.
Пусть в карнавальном платье ночь
В твое окошко постучится
И унесет печали прочь

Ты не любишь считать облака в синеве.
Ты не любишь ходить босиком по траве.
Ты не любишь в полях паутин волокно,
Ты не любишь, чтоб в комнате настежь окно,

Я хочу, чтоб голова кружилась;
В летний день, дремотно прикорнувший,
Чтобы на свидание спешила
Я к тебе, волненьем захлебнувшись.

Чтобы только от прикосновенья
Ощущать могла я бестелесность,

Художником мой глаз внезапно стал, в груди
На сердце начертав твое изображенье.
Я рамой для него служу, - и, погляди,
Какое полное дает он, впечатленье!

Ты — словно Солнце, что сияет
Весенним днем на небесах.
Твоя улыбка ослепляет
И веру дарит в чудеса.

Ты — словно ветер, что ласкает
Своим чарующим теплом.
Твой взгляд мне душу согревает —

У тебя было много когда-то улыбок:
удивленных, восторженных, лукавых улыбок,
порою чуточку грустных, но все-таки улыбок.

У тебя не осталось ни одной из твоих улыбок.

Военная карта
Времен Бонапарта
Расписана мною в учебнике.
Я, сидя за партой,
Иду по Монмартру,
И платье трепещет вечернее.
Ваш голос не слышу.
А небо все ниже,
И звезды в ладони просятся.

Как летней иногда порою
Вдруг птичка в комнату влетит
И жизнь и свет внесет с собою,
Всё огласит и озарит;

Весь мир, цветущий мир природы,
В наш угол вносит за собой —

Мы ехали двое… Под нею
Шел мерно и весело мул;
Мы въехали молча в аллею,
И луч из-за мирты блеснул.

Все гроздья по темной аллее
Зажглися прощальным огнем –
Горят всё светлее, алее,

В румяном обществе юнца
она сидела в зале,
но все черты ее лица
меня на помощь звали.

Я подошел. Поднес цветок.
Я поклонился, выпил.
И комкала она платок,
и он всё это видел.

«Я тебя никому не отдам», -
Говорила ты мне когда-то.
Но вокруг меня столько дам,
А тебя окружают ребята...

Все слова забыты давно
И не можешь ты их больше молвить,
Только все мое существо

Когда клянется мне возлюбленная в том,
Что все в ней истина, - я верю ей, хоть знаю,
Что это ложь: пускай сочтет меня юнцом
За то, что я притворств ее не понимаю.
Увы, напрасно я себе воображаю,

Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.

Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,

Я вспоминаю наши встречи,
Спокоен взгляд, серьезны речи,
Ты - сильный; властный, безмятежный,
Обворожительный и нежный.
Мгновенья шли, полны услады
И упоительной отрады.

Подумай обо мне!…
Пусть дрожь пронзает кожу.
И ноющая боль по левой стороне.
Я – твой веселый смех:
Ведь я тебя моложе.
И самый сладкий грех
Стал сладостней вдвойне.

Подумай обо мне,

Жар поцелуя горит на губах,
Высшего счастья рождая мгновенье.
Нет во мне сил побороть искушенье -
Жажду я то, что дарует судьба.

Искорка чувства во взгляде твоем

Весь день она лежала в забытьи,
И всю ее уж тени покрывали.
Лил теплый летний дождь — его струи
По листьям весело звучали.

И медленно опомнилась она,
И начала прислушиваться к шуму,

Желаю солнечных деньков,
Пушистых белых облаков,
Небес бездонной синевы
И счастья полные штаны!!!

Всегда найдется женская рука,
чтобы она, прохладна и легка,
жалея и немножечко любя,
как брата, успокоила тебя.

Всегда найдется женское плечо,
чтобы в него дышал ты горячо,

Лістуй мне, калі восень на двары,
Калі вятры пачнуць нас сум свой апяваці.
Ты не зважай, як гінуць ўладары,
Паперы аркуш можа ўратаваці.

Лістуй, калі няма чаго рабіць,

Я в руках твоих – синица.
Ты – лишь плод воображенья.
Почему же мне не спится,
Мой журавль наважденья?

Диана Балыко

Как ни бесилося злоречье,
Как ни трудилося над ней,
Но этих глаз чистосердечье –
Оно всех демонов сильней.

Всё в ней так искренно и мило,
Так все движенья хороши;
Ничто лазури не смутило

Кто верит в вечную любовь,
Наивно тот предполагает,
Что это чувство вновь и вновь
Людские души озаряет.

По сути так и происходит,
Но только вечным это чувство вряд ли назовешь:

В стекло уткнув свой чёрный нос,
всё ждёт и ждёт кого-то пёс.

Я руку в шерсть его кладу,
и тоже я кого-то жду.

Ты помнишь, пёс, пора была,
когда здесь женщина жила.

Умей шутить и не учись смеяться,
Ведь в этом состоит вся наша суть.
Попробуй как-нибудь поменьше обжигаться,
Про все плохое на душе забудь.
Умей прощать, но не учись смиряться,

Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть - счастье!
Подойду и скажу: "Здравствуй,
Я люблю тебя". Это сложно...

Нет, не сложно любить, а трудно,
Очень трудно любить, веришь?

— Почему так жестоки люди?
— Мир устроен не так, как хотелось,
А ведь надо, чтоб в небо летелось,
Ведь мы все же кого-то любим!
— А любовь — это дар жизни.
Мы несем его в сердце к раю

Мне не хватает твоего тепла
И твоего чарующего света.
И в форточку унылого окна
Заглядывают образы сонета.

И засыпаю я лицом к тебе
В бреду философичных рассуждений:

Вакантное место не будет свободным,
Его займет кто-то другой.
В борьбе же за место погибнут другие
И ОН будет вечно с тобой...

Я верю, обещаю верить,
Хоть сам того не испытал,
Что мог монах не лицемерить
И жить, как клятвой обещал;

Что поцелуи и улыбки
Людей коварны не всегда,
Что ближних малые ошибки

Сияет солнце, воды блещут,
На всем улыбка, жизнь во всем,
Деревья радостно трепещут,
Купаясь в небе голубом.

Поют деревья, блещут воды,
Любовью воздух растворен,
И мир, цветущий мир природы,

В мгновенье был сражён
Твоим великолепьем,
И красотой пленён -
Навеки скован цепью.

Мир меркнет пред тобой -
Твое сиянье ярче,
Чем свет звезды любой,
А глаз огонь их жарче!

Туманны Патриаршие пруды.
Мир их теней загадочен и ломок,
и голубые отраженья лодок
видны на темной зелени воды.
Белеют лица в сквере по углам.
Сопя, ползет машина поливная,

Если, друг, тебе сгрустнется,
Ты не дуйся, не сердись:
Все с годами пронесется —
Улыбнись и разгрустись.
Дев измены молодые,
И неверный путь честей,
И мгновенья скуки злые

Сказал, что у меня соперниц нет.
Я для него не женщина земная,
А солнца зимнего утешный свет
И песня дикая родного края.
Когда умру, не станет он грустить,
Не крикнет, обезумевши: Воскресни!

Я очи знал, – о, эти очи!
Как я любил их – знает бог!
От их волшебной, страстной ночи
Я душу оторвать не мог.

В непостижимом этом взоре,
Жизнь обнажающем до дна,
Такое слышалося горе,

Я запомню тебя, чтоб найти через сотни лет
Чтоб когда-нибудь вместе камин растопить стихами
С головой завернуться в коричневый мягкий плед
И заполнить разлуку известными нам штрихами

За бурным весельем всегда наступает апатия,
За радостным пением обычно я слышу тоску.
И вслед за сияющим солнцем и радугой
Приходит лишь скучающая надежда,
Которую сдувает легкий бриз

Уходит женщина. Уходит,
Как солнце с неба, как река
За горизонт по шатким сходням
Травы, кувшинок, тростника.
Уходит женщина так просто,
Без слов, без слез, без жалоб прочь,

«Скажи, что так задумчив ты?
Все весело вокруг;
В твоих глазах печали след;
Ты, верно, плакал, друг?»

«О чем грущу, то в сердце мне
Запало глубоко;
А слезы... слезы в радость нам;

Что есть любовь?
Безумье от угра,
Игра с огнем,
Ведущая к пожару,
Воспламенившееся море слез,
Раздумье необдуманности ради,
Смешанье яда и противоядья...

У. Шекспир

Лежу, в потолок глядя.
Темень вокруг, жутко.
Кто я? Чего ради?
Жизнь – глупая шутка.
Глупая шутка, злая,
Жалости в ней – ни капли.
Страшно ли мне? Не знаю.
Грустно ли мне? Вряд ли.

По твердому гребню сугроба
В твой белых, таинственный дом,
Такие притихшие оба,
В молчании нежном идем.
И слаще всех песен пропетых
Мне этот исполненный сон,
Качание веток задетых

Вижу без глаз и, не имея языка, кричу,
И жажду погибнуть, и прошу о помощи,
И ненавижу себя, и других люблю.
Пасу страдание, плача, смеюсь,
Равно мне не нравятся смерть и жизнь:

Не говори: меня он, как и прежде, любит,
Мной, как и прежде, дорожит...
О нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,
Хоть, вижу, нож в руке его дрожит.

То в гневе, то в слезах, тоскуя, негодуя,

Без вас хочу сказать вам много,
При вас я слушать вас хочу;
Но молча вы глядите строго,
И я в смущении молчу.
Что ж делать?.. Речью неискусной
Занять ваш ум мне не дано...

Знаешь, меня, наверно, забыли
В мире, где дождь и лужи,
Меня как будто просто закрыли,
Ключ оставив снаружи.
Ну и что, что здесь много пыли,
Я ведь привыкла, веришь?
Просто здесь не помыли.

Просыпаться на рассвете
Оттого, что радость душит,
И глядеть в окно каюты
На зеленую волну,
Иль на палубе в ненастье,
В мех закутавшись пушистый,
Слушать, как стучит машина,

О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!

Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя...

Терпеть. И верить –
все на свете прекрасны –
взрослые и дети,
коты, собаки и медведи,
и сослуживцы, и соседи.
Терпимость –
наш взаимный шанс,
ведь кто-то также терпит нас.

Лит Хейн

Ты спрашивала шепотом:
«А что потом? А что потом?»
Постель была расстелена,
и ты была растеряна…
Но вот идешь по городу,
несешь красиво голову,
надменность рыжей челочки,
и каблучки-иголочки.

Вчера была ночь,
сегодня - холодное утро.
Вчера была боль,
сегодня - лишь чуточку грустно.
Вчера была грязь,
сегодня - подсохшие лужи.
Вчера было страшно,
сегодня – никак. Это хуже...

Расстались мы; но твой портрет
Я на груди моей храню:
Как бледный призрак лучших лет,
Он душу радует мою.

И новым преданный страстям
Я разлюбить его не мог:
Так храм оставленный — всё храм,

Человечество цикл завершает,
И неведомо, что впереди,
И никто ничего не решает
на изгибе такого пути.
Мир ломается, рушится, бьется,
Жизнь сгорает в жестоком огне.
Неизменным пока остается

Мы не умеем прощаться,-
Все бродим плечо к плечу.
Уже начинает смеркаться,
Ты задумчив, а я молчу.

В церковь войдем, увидим
Отпеванье, крестины, брак,
Не взглянув друг на друга, выйдем...

Еще земли печален вид,
А воздух уж весною дышит,
И мертвый в поле стебль колышет,
И елей ветви шевелит.
Еще природа не проснулась,
Но сквозь редеющего сна
Весну послышала она,

Ты плачешь, бедная, ты плачешь,
и плачешь, верно, оттого,
что ничего собой не значишь
и что не любишь никого.

Когда целую твою руку
и говорю о пустяках,
какую чувствую я муку

Западный ветер в складках плаща
Еще сохранился, не тронутый временем.
Конь вороной ускакал сгоряча,
Ведь ты не успел совладать со стременем,
А я... не успела тебя обнять

Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальный,
Как звук ночной в лесу глухом.

Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный

Шестой этаж. Окно под крышей.
Сквозь кисею молочный свет.
Там, где горошек в узкой нише
Ползёт по жёрдочкам всё выше,
Снимает комнату поэт.

Внизу – булавочные люди,
Коты, булыжники двора,

Оттого, что я жить без тебя не могу,-
Я пишу твое имя лучом на снегу.
На граните горы. На холсте высоты.
В каждом промельке света мне видишься ты.
Я цветами пишу. Ты ведь любишь цветы.

Целый год ты со мной неразлучен,
А как прежде и весел и юн!
Неужели же ты не измучен
Смутной песней затравленных струн, -

Тех, что прежде, тугие, звенели,
А теперь только стонут слегка,

Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край.
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.

И на холму, там, где, белея,
Руина замка в дол глядит,
Стояла ты, младая фея,

Какое счастье - и ночь, и мы одни!
Река - как зеркало, и вся блестит звездами.
А там-то... голову закинь-ка да взгляни -
Какая глубина и чистота над нами!

О, называй меня безумным! Назови

Следов сырые отпечатки,
бульвар, заснеженный трамвай,
прикосновение перчатки
и быстрое: «Прощай!»

Иду направленно, мертво,
и тишина, и снег витает.
Вот поворот, вот вход в метро,

Ни о чем, ни о ком думать я не могу,
Голова забита тобой лишь одною.
Извини, с опозданьем, но все же скажу,
Что хочу я всегда быть только с тобою.

Тоскою переполнена душа,

Как дымный столп светлеет в вышине! —
Как тень внизу скользит, неуловима!..
«Вот наша жизнь,— промолвила ты мне, —
Не светлый дым, блестящий при луне,
А эта тень, бегущая от дыма...»

О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной,
Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный,
Перстам послушную волос густую прядь
Из мыслей изгонять и снова призывать;